Тётушка

Поездка в Нью Йорк. Дождь. В столетнем метро текут потолки, сомнительной чистоты вода каплет на голову в переходах и на платформах. Позд на соседнем пути издал долгий пронзительный звук, в точности тот незабываемый звук из самого начала "Голубой рапсодии". Так вот где Гершвин его услышал!

На перроне все возможные типажи и стили, просто фестиваль какой-то. Голые животы и ноги разной степени стройности, волосатые мужчины в майках с глубокими вырезами и чернокожие блондинки - интересная мода. Около женщины в деловой одежде как будто совершенно отдельный пузырь кондициорованноого воздуха, так невозмутимо и ухоженно она выглядит среди потеющей толпы.

В вагоне беременная женщина лет сорока: новенькие розовые тапки, яркое немодное платье и очень расстроенное лицо, вот-вот заплачет. Захотелось подойти, поговорить, но вдруг замечаю в у нее руках небольшую картонку: "I am in crisis. Whith all due respect please help monetry or moraly" (помогите материально или морально) - и тоже самое по-испански. Она не ходила по вагону, как нищие обычно делают, не протягивала свою бумажную чашку, она стояла, хоть и были свободные места, почти плакала и скромно держала свою картонку над большим животом. Хороший ход, молодец, так их, лохов! Моральной помощи она не искала, ее глаза это мне ясно сказали, когда я подошла поближе. Но текст смотрелся неплохо. Лично я денег дала как миленькая. А что было делать?

Не попалось ни одного плаката из любимой серии "поэзия в движении". Их совсем не будет больше, или просто в этот раз не повезло?

За всю свою жизнь не видела столько Модильяни, сколько сегодня в Еврейском музее. Обычно, когда видишь две-три его картины на выставке, прежде всего замечаешь их инакость. Когда их так много вместе, его видение становится естественным, нормальным, а его картины перестают быть похожими друг на друга.